Профессор ДОБРОЛЮБСКИЙ в момент обнаружения гипсовой статуи пионера Действительно — раскопки! Современность и античность: древняя яма на фоне Приморского бульвара С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ традиционной археологии, вся эта деятельность казалась вопиющим авантюризмом.
Где это видано, что- бы на раскоп студенты ездили на троллейбусе? В нормальных экспедициях на раскоп ходят пешком. В крайнем случае, подъезжают на грузовике или подводе.
Кроме того, настоящий раскоп должен быть разбит в степи. Посреди чахлых зарослей кустарника или рядом с одиноким деревцем, под которым археологи будут спасаться от жары. А тут раскопки в самом центре города, у Воронцовского дворца!
Раскоп должен быть окружен пыльными палатками и столбами дыма от кострищ, а не винарками, ресторанами, пляжами, толпами сочувствующих и ларьками с мороженым на палочке. И софоры на нормальном раскопе не растут. И свадебные процессии мимо отвалов не проходят.
И иностранные туристы не гуляют толпами по краю котлована…
Когда мы с руководителем экспедиции профессором Добролюбским и студентом- историком Сергеем Курмоярцевым воткнули в зеленую клумбу у дворца первый штык, импровизированная детская площадка у памятника Глушко заволновалась.
Мамаши в беспокойстве подходили к котловану. «Раскопки, — поясняли мы, — археологические». «Да-да, конечно, — кивали женщины. — Ну а если серьезно?». И лишь когда на метровой глубине, в траншее 1941 года, показалась изувеченная статуя пионера-горниста, постоянные обитатели любимой лужайки успокоились: действительно, копают не фундамент для нового кафе и не яму под трубопровод…
Помню, после того как увидел на дне раскопа статую, один малыш побежал делиться свежими впечатлениями: «Мама, мама! Археологи динозавра нашли!». Что ж, гипсовый пионер, действительно, выглядел неважно.
Дети вообще сопровождали нас на протяжении всей экспедиции. Они заворожено наблюдали за раскопками, заставляя мамочек отвлекаться от обсуждения своих хозяйственно-бытовых проблем.
И когда маленький Саша, сидя на краю раскопа, неожиданно заявил: «Я решил стать археологом, очень уж это интересная профессия!» — мы вдруг поняли, что не только ради научного результата копаемся в этих древнегреческих мусорниках, беспрерывно отбиваясь от «наездов» всевозможных прокуратур и управлений.
Так или иначе, но блестящие находки оказались наградой за терпение и стойкость в «боях за культурный слой».
Результаты превзошли все ожидания. Раскопки сезона 2004 года оказались самыми широкомасштабными за всю историю археологических исследований в центральной части города.
Итог впечатляет: обнаружено место рождения древнегреческой колонии — античного предшественника Одессы. Именно здесь, в районе нынешнего Воронцовского дворца, двадцать шесть веков назад высадились первые колонисты из далекого малоазийского города Милет.
Восемь огромных ям-зернохранилищ и хозяйственных погребов зафиксировано на сравнительно небольшом участке раскопок. По всей видимости, они принадлежали двум соседним усадьбам и функционировали в течение 50-60-ти лет.
Высадившись на чужих берегах, греки обосновались в землянках. И лишь спустя два поколения стали обстраиваться более основательно: возводили каменные дома в соответствии с городской планировкой.
Всего в течение полувека первые колонисты успели «наплодить» на этом месте культурный слой мощностью до двух метров. Из найденных хозяйственных ям было извлечено более двух тысяч фрагментов керамики.
Большинство фрагментов принадлежит импортным сосудам, география происхождения которых говорит об устойчивых и активных торговых связях колонии на Приморском бульваре с едва ли не всеми крупными античными городами восточного Средиземноморья и Причерноморья.
В метрополию отсюда вывозили рабов и зерно (не случаен высокий процент грубой лепной керамики местного происхождения в обнаруженных комплексах).
Основными же предметами ввоза были вино, оливковое масло, дорогая чернолаковая посуда. Но пожалуй, наиболее характерной особенностью хозяйственной деятельности древних греков являлось промысловое рыболовство.
Ставший знаменитым среди любителей летних вечерних променадов на бульваре так называемый комплекс N6 порадовал особенно. Прозванный студентами «ямой рыбака», этот комплекс содержал свернутый в бухту невод с каменными и гончарными грузилами.
Там же находился нож, точильный камень, рыбное блюдо, солонка, два металлических прута, большие лепные сосуды. На дне лежал обработанный кусок прозрачного гипса с плоскостью и пазом для крепления.
Когда находки стали бережно извлекать, профессор Добролюбский воскликнул: «Теперь вы понимаете, за что я люблю археологию? За непредсказуемость!». Действительно, предугадать расположение этого погреба было невозможно. По крайней мере, традиционными методами.
Однако днем ранее Володя Носырев, стоявший у истоков одесской городской археологии, бессменный участник раскопок на Театральной площади и Приморском бульваре, сосредоточенно замер, прислушался, поднял указательный палец, затем ткнул им в северо- восточный борт и сказал: «Делайте прирезку. Здесь будет яма».
Каким же было наше разочарование, когда выяснилось, что тот самый «пионерский» окоп опровергает все предсказания Володи. К концу дня мы вышли на слой материковой глины. Никаких греческих ям не было видно.
Лишь широкая лента окопа пересекала участок прирезки, темнея на фоне материка. И тут из-под военной траншеи «выглянул» краешек античной ямы. Оказалось, что окоп накрыл собой более древний комплекс, не достав до него буквально нескольких сантиметров…
Но пожалуй, самой неожиданной находкой оказались два невзрачных лощеных черепка. Они были явно негреческого происхождения и очень напоминали керамику периода бронзового века. С каждым днем такой керамики находили все больше.
Это означает, что античность — не предел археологической летописи Одессы.
Все эти качественно новые выводы в истории изучения античного предшественника Одессы не состоялись бы без всесторонней поддержки наших друзей и коллег.
Без помощи Сергея Гизера, чье педагогическое руководство превращало неорганизованную группу студентов в сплоченную команду. Без внимательного Сергея Маевского, не допускавшего случайных выбросов практикантами в отвалы даже самых невзрачных черепков.
Без Володи Носырева, который научил студентов эти самые отвалы двигать. Без Олега Губаря, благодаря которому общественность вовремя узнавала о самых свежих новостях с раскопа. Без Ивана Череватенко, чьи фотоснимки эти новости сопровождали.
Без Юрия Селиванова и Олега Владимирского, репортажи которых спасли нас от ареста, а едва зачищенные уникальные греческие комплексы — от неминуемой гибели. Без Паши Гибского, чья легкая рука превращала любой бесперспективный участок раскопа в место наиболее ценных находок.
Без ректора Южно-Украинского педагогического университета Алексея Яковлевича Чебыкина, поддержка которого придала второе дыхание научному проекту «Археологическая Одесса». Без Марины Зайченко и Светы Жамковой, оспаривавших друг у друга право зачищать едва ли не каждый найденный комплекс…
Без всех тех, чьи усилия и сочувствие позволили организовать и довести раскопки сезона 2004 года до конца. Впрочем, имеются и печальные выводы: уникальные слои на Приморском бульваре, и без того сильно потревоженные городской застройкой, сегодня находятся под угрозой уничтожения.
Слой античного времени на Приморском бульваре практически разрушен. Виной тому — беспорядочная, повсеместная ремонтно-строительная деятельность.
Даже после опубликования в 1996 году информации об обнаружении у Воронцовского дворца античного памятника подземные коммуникации по-прежнему здесь прокладывают без предварительных охранных археологических исследований.
Спасти то немногое, что сохранилось, можно лишь путем проведения срочных широкомасштабных археологических исследований и немедленной легализации памятника «Приморский бульвар» в его реальных пределах, с приданием ему статуса памятника культуры общемирового значения.
Андрей КРАСНОЖОН,
Южно-Украинский педагогический университет.